Неточные совпадения
Царь премудрый,
Издай
указ, чтоб жены были верны,
Мужья нежней на их красу глядели,
Ребята все чтоб были поголовно
В невест своих безумно влюблены,
А девушки задумчивы и томны…
Ну, словом, как хотят, а только б были
Любовники.
— Когда узнала о казни Дружины Андреича, батюшка; когда получили в монастыре синодик от
царя, с именами всех казненных и с
указом молиться за их упокой; накануне того самого дня, как я к ней приехал.
— Должно быть, князь. Но садись, слушай далее. В другой раз Иван Васильевич, упившись, начал (и подумать срамно!) с своими любимцами в личинах плясать. Тут был боярин князь Михаило Репнин. Он заплакал с горести.
Царь давай и на него личину надевать. «Нет! — сказал Репнин, — не бывать тому, чтобы я посрамил сан свой боярский!» — и растоптал личину ногами. Дней пять спустя убит он по царскому
указу во храме божием!
— Боярин, — ответил Вяземский, — великий государь велел тебе сказать свой царский
указ: «Боярин Дружина!
царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя гнев свой, сымает с главы твоей свою царскую опалу, милует и прощает тебя во всех твоих винностях; и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его, великого государя, милости, и служить тебе и напредки великому государю, и писаться твоей чести по-прежнему ж!»
Мы сели в небольшой, по старине меблированной гостиной, выходящей на улицу теми окнами, из которых на двух стояли чубуки, а на третьем красный петух в генеральской каске и козел в черной шляпе, а против них на стене портрет
царя Алексея Михайловича с развернутым
указом, что «учали на Москву приходить такие-сякие дети немцы и их, таких-сяких детей, немцев, на воеводства бы не сажать, а писать по черной сотне».
— Революционеров… А — какие же теперь революционеры, если по
указу государя императора революция кончилась? Они говорят, чтобы собирать на улицах народ, ходить с флагами и «Боже
царя храни» петь. Почему же не петь, если дана свобода? Но они говорят, чтобы при этом кричать — долой конституцию! Позвольте… я не понимаю… ведь так мы, значит, против манифеста и воли государя?
Устрялов, говоря об этом
указе (том III, стр. 260), — удостоверял
царя, что в благосостоянии промышленного сословия заключался один из главных источников государственного богатства и что промыслы могут процветать только при свободном, самостоятельном развитии их, без вмешательства сторонних властей, тягостного во всякое время, тем более при тогдашнем порядке дел в России».
Это мы должны предположить уже и потому, что с десяти лет Петр, вместе с Иоанном, величался
царем всея Руси; он принимал послов, именем его писались
указы, на его имя подавались челобитные и донесения.
В сочинении Берха о царствовании Феодора Алексеевича помещены два
указа о спеваке Григорье и о дураке Тарасе (Приложения XIII и XIV); в одном говорится: «Великий государь-царь и Великий князь Феодор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, указал — спеваке Григорью Воробьеву сделать рукавицы суконные, кармазиновые».
Опомнитесь, миряне.
Царь Борис
Феодорыч так приказал. Он знает,
Кого хватать. А вы пройти мне дайте
До Лобного до места; по
указуПо царскому я речь скажу.
Объявили царску волю —
Ей и сыну злую долю,
Прочитали вслух
указИ царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де
царь Салтан.
Указы начинаются подавляющей истиною: «
Царь соизволил повелеть»; ваши законы начинаются возмутительною ложью — ироническим злоупотреблением имени французского народа и словами «свобода, братство и равенство».
Вот поскакали гонцы к
царю в Архангельск, и вот полуцен
указ царского велицества отыскать твою милость хоть под землею и казнить без оправданий.
— Князь, — сказал Григорий Лукьянович, — великий государь прислал меня к тебе с свои царским
указом:
царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя гнев свой и сымает с главы твоей царскую опалу и прощает тебя во всех твоих винностях…
— Ну, это погодишь… ее я не отдам, да и меча не брошу… Коли своих бил этим мечом — пусть судит меня
царь! Если скажет он, что губят народ по его
указу — поверю… А тебе, Григорий Лукьянович, не верю! Погиб я тогда, не спорю и защищаться не хочу… Да и не жизнь мне, коли в словах твоих хоть доля правды.
Не порадовал ее и приезд из Москвы дяди Семена Иоаникиевича Строганова, привезшего хорошие вести.
Царь обласкал его, милостиво принял его челобитье и не только согласился на назначение Ермака Тимофеевича воеводою запермского края, но даже вручил ему, Строганову, о том свой царский
указ.